Можно ли передать ужас войны словами, рисунками? Если писатели и художники работают сообща, то получается правдивая картина.

Многие книги иллюстрировали художники, на долю которых выпала война. Это были люди одного поколения и одной судьбы, вместе со всем народом они отстояли родину, в своих работах показали мужество крупным планом.

Война оставила в душе Андрея Павловича Ливанова (1910–1965) впечатления, которые он не утратил до конца своей жизни. Он ушёл на фронт добровольцем, в составе небольшого отряда лыжников в тылу врага в партизанских условиях взрывал склады, пускал под откос поезда. Во время одной из операций его тяжело ранило. После войны художник не раз возвращался к местам былых боев: «Здесь всё напоминает о прошлом... На братских могилах нехитрые памятники, аисты кружат над неторопливой Березиной.

Когда-то в этих местах строились грозные партизанские бригады, летели под откос вражеские эшелоны, бесследно исчезали гарнизоны врага. Белоруссия сражалась. Вот это и есть моя любимая тема».

Книги, иллюстрированные Ливановым, посвящены армии, героям гражданской и Великой Отечественной войн: «Чапаев» Д. Фурманова, «Волоколамское шоссе» А. Бека, «Звезда» Э. Казакевича, «Они сражались за Родину» М. Шолохова.

Художнику «Красноармейской правды» Оресту Георгиевичу Верейскому (1915-1993), впервые встретившемуся с фронтовой обстановкой, жизнь в полевых условиях казалась особенно сложной: газета должна выходить в срок, солдаты с нетерпением ждали четвёртую страницу, где помещался юмор. Забывались неудобства, трудности, в творческой атмосфере с поэтом А. Сурковым рождались истории про бравого солдата Гришу Танкина, которого рисовал художник.

В 1942 году прибыл Александр Твардовский. Он привёз с собой первые главы «Василия Тёркина» и впервые прочитал несколько глав. Строки поэмы были восприняты с восхищением. Тёркина иллюстрировал Верейский.

Вот Вася Тёркин у костра, где греются солдаты, вот на дороге, по которой идут к передовой в серых шинелях. Но художник не ограничивался общим планом, он искал черты бывалого бойца. Когда в редакции появился поэт Василий Глотов, его сдвинутая набок пилотка, открытое лицо с весёлой и умной, улыбкой натолкнула Верейского на мысль, что именно так должен выглядеть Тёркин.

Так возник знакомый нам всем герой знаменитой поэмы. Это, естественно, был не буквальный портрет Глотова. К нему прибавились и многие черты, взятые художником в стихах Твардовского. Вместе шли по дорогам войны Твардовский, Теркин и Верейский. День Победы встретили в Восточной Пруссии. Дружба с любимым героем и автором «Василия Теркина» не прервалась и после войны. Орест Верейский иллюстрировал почти все произведения Твардовского.

Анатолий Владимирович Кокорин (1908-1987) вспоминал: «Если бы я сам не был на войне, если бы своими глазами не видел её, то, возможно, на иллюстрации к «Железному потоку» Серафимовича, к «Севастопольским рассказам» Толстого я не имел бы особого права...»

В его мастерской ничего не было из того, что связано с войной, только палитра, букеты кистей, холсты и рисунки.

 «...В «Железном потоке» и «Севастопольских рассказах» не было танков, самолетов... Но там я увидел тех же людей, что были рядом со мной в окопах, на дорогах войны...»

Война застала Кокорина на творческом перепутье, когда он работал в отделе Главного политуправления Армии, сотрудничал с журналом «Советский воин» и Воениздатом. По дороге из дома художник не расставался с блокнотом. Так появился цикл «Москва военная».

Фотоаппараты не могли соперничать с карандашами, и к штыкам были приравнены кисти. Вся военная биография Анатолия Владимировича в его блокнотах. Удивляют и поражают дети, кого часто называли сынами полков. В нахлобученных шапках, в не по размеру накинутых на плечи шинелях они запечатлены в зарисовках среди взрослых в одном строю.

«Сижу с альбомом в руках на обочине зимней фронтовой дороги. Передо мной проходит необыкновенная, неповторимая жизнь. Всё, что я вижу, меня волнует, и мне хочется, хотя бы несколькими штрихами, понятными лишь мне, зарисовать всё, что я сейчас вижу. Всё это больше никогда не повторится. Я знаю, что беглый набросок в моём альбоме, ничего не говорящий другому, для меня в дальнейшем будет открывать богатейший мир воспоминаний и образов».

Необходимость рисовать быстро и верно — вот главное, что постиг художник. Он научился доводить свой рисунок до высокой простоты, столь свойственной большому профессиональному опыту, практике. Так он нашёл свою манеру.

На рабочем столе художника Фёдора Викторовича Лемкуля (1914-1995) лежат иллюстрации к книге русских народных сказок. Интереснейший мир, сотканный народной культурой и отшлифованный поколениями, мир, где побеждает добро и ум, смекалка и храбрость.

Лемкуль прошёл трудную школу войны и намеренно уходил от впечатлений тех лет, не стремится к их художественной реставрации. Его герои живут под мирным небом, переживают сказочные истории, путешествуют по океанским волнам. Он иллюстрировал Чуковского, Маршака, Хармса, Баруздина, Баумволь. Он большой фантазёр и сказочник, выдумщик смешных и нескладных героев.

«…не хочется снова думать об окопах, о землянках — несладкими были те годы...» — признавался художник. Он воевал с самого начала войны. Инженерная часть, в которой служил, находилась недалеко от передовой. Дни отступлений, горящие города и деревни, беженцы — всё было горько и больно. Части наводили и разводили понтонные мосты, строили оборонные сооружения. Это был повседневный быт войны.

Лемкуль оформлял клубы, где проходили короткие концерты фронтовой самодеятельности, иллюстрировал боевые листки и стенгазеты. Много трудных дорог выпало на его долю — участвовал в Сталинградском сражении, освобождал Киев. Всего этого не найти в его творчестве. Он работал над произведениями, воспевающими мирную жизнь, добро.

Валериан Васильевич Щеглов (1901-1984) работал в редакции «Комсомольской правды», создавая плакаты-рисунки. Солдатскую кашу Валерий Васильевич попробовал ещё в гражданскую войну. Жизнь армии была ему хорошо знакома. В те годы узнал он и «грамматику боя, и язык батарей».

К 1941 году у художника была большая практика. Он стал профессионалом. Если перелистать подшивку «Комсомольской правды» военных лет, то зрительно оживают герои Краснодона, улыбается «настоящий человек» А. Маресьев. Более 300 плакатов сделал художник за годы Великой Отечественной войны.

Художник (1920-1995) говорил, что помнит каждый свой день, прожитый на войне. Он ушёл в армию, не успев получить художественного образования. С сорок первого оказался на передовой. Зимой 1942 года попал в район Вязьмы, командовал группой разведчиков, сам ходил в тыл врага. В свободное время часто брал карандаш — рисовал портреты товарищей. Не случайно «Звезда» Э. Казакевича, иллюстрированная им семь раз, оставалась для Бруни самой дорогой книгой.

В 1944 году Иван Львович попал в госпиталь. Не расставался с карандашом и блокнотом. Знакомые рассказали об этом в редакции фронтовой газеты «Вперёд на врага». После госпиталя он стал сотрудником этой газеты, писал очерки, делал иллюстрации.

Войну Бруни закончил в Кёнигсберге. И, сменив солдатскую гимнастёрку на пиджак, поступил по представленным работам сразу на второй курс в Рижскую Академию художеств. Через год перешёл в Московский художественный институт им. Сурикова.

Художественный вкус студента формировался не без влияния отца — известного художника Льва Бруни. В семье любили и понимали музыку, поэзию (его дедом по материнской линии был поэт К. Бальмонт). Бруни отлично знаком читателям как иллюстратор книг «Приключения Чипполино» Д. Родари, Д. Хармса, «Дерсу Узала» К. Арсеньева и многих других.

Несмотря на войну, фронтовые дороги, художники продолжали творить и создавали свои, может быть, лучшие работы, оставались верны искусству и родине.